Николай Петров - Земли конфликта[СИ]

Макси и Блуд он нашел неподалеку от места, где убил тролля, всего лишь в нескольких сотнях ярдов к югу. Они лежали в зарослях камыша, и издалека уже дворф понял, что произошло, увидев, как мутно-зеленая вода под их телами приобрела темно-багровый оттенок. И здесь, под вечерним небом Пыльных Болот, окрашенным багрянцем заката, Кер совершенно отчетливо все понял. Они слишком неосмотрительно бросили вызов судьбе. Они слишком долго играли со смертью, уверовав в собственную безнаказанность. Они даровали и отнимали жизнь, так как хотели того сами прикрываясь маской правосудия, возлагая всю ответственность на королевскую корону которой они служили. На самом же деле это было их ремеслом, они просто ничего не умели делать, кроме как убивать. В этом жестоком мире, где ценилось лишь ремесло войны, они были лучшими, но не бессмертными. И сильный закаленный воин Церберус, и мудрый и опытный Архей, и молодая и нежная эльфийка Макси, и бесстрашный и гордый Кер… они все мнили себя богами. Они решали судьбы остальных, и они убивали не задумываясь. Они почти получали удовольствие, убивая следующую жертву. Они все были полны решимости и отдали бы друг за друга жизнь не задумываясь, однако теперь с этим было покончено. Пора простится с иллюзией, с которой ему надо было распрощаться еще в Штормграде над могилами друзей. С иллюзией служения великому Альянсу. Они такие же смертные, как и все остальные и никто и никогда не давал им права вершить судьбы других.

Шелестела на ветру листва. Мелкий дождь падал на бороду Кера, одиноко стоящего посреди сада в Штормграде, где упокоились его друзья. Серое небо полностью затянуло тучами, казалось, сама природа оплакивает утрату. Кер стоял, опершись на топор от усталости. Не осталось больше о чем думать, все и так было ясно. Служение королевской короне привело их всех на погибель… Кер склонил голову и, произнеся про себя молитву, развернулся и потопал в цитадель. Дождь все продолжал лить на траву, на листья и на надгробия на которых были выбиты имена: "Церберус", "Круз", "Архей". Ничего не изменилось с тех пор, как он был здесь в прошлый раз. Только сбоку добавилось еще два надгробия. На них были высечены имена: "Блуд", "Макси".

Апрельские ливни вроде как закончились: небо прояснилось, над головой проглядывали ранние звезды. Солнце уже скрылось за высокими соснами Темнобережья, на смену прохладному белесому вечеру поспешала ночь. Тихонько насвистывая, Кер брел по берегу в Аубердин и размышлял о своем. Здесь он и решил поселиться и жить до конца своих дней. Эльфы приняли его радушно, а что у них не водилось выпивки без коей ни один дворф не смог бы прожить, так Кер приволок из своей усадьбы в Дун Моро основательный запас из пятнадцати бочонков доброй вместительности, так что и эта проблема была решена. Да и странствующих торговцев по окраинам эльфийских земель проходило немало, хотя, разумеется, качество предлагаемых ими напитков разительно отличалось от вина, которое заложил еще отец Кера. Ввалившись в таверну Кер присел за стол и закурил по обычаю трубку, однако настроения у него не было и, посидев с полчасика, он отправился на боковую.

И снилось ему, что вернулись все его друзья и вот они идут по темному причалу к стоящему кораблю, который отвезет их в Тельдрассил, в землю, не ведающую скверны. И все были живы и шли рядом с ним и шутили, смеялись и вспоминали былые проказы. И столь явственным был сон, что Кер проснулся.

Было часа два ночи. Снова шел сильный ливень. Спустившись в общую залу, Кер не застал там никого: все уже спали. Достав трубку, Кер затянулся, было, но вдруг ощутил острое желание выйти и покурить на свежем воздухе. Он приоткрыл дверцу таверны и замер: по причалу шла группа человек, в плащах с капюшонами направляясь к кораблю. Кер не мог ничего сделать, он просто стоял, как вкопанный не в силах пошевельнутся. Вот они уже один за другим поднялись на корабль, и вот медленно корабль заскользил по воде. Вскрикнув, Кер помчался по причалу в надежде догнать их и успеть на корабль вслед за остальными. Дворф добежал до самой кромки воды и остановился: корабль уже отошел слишком далеко и он бы уже не успел запрыгнуть.

— А я?! А как же я?! — Кер бессильно опустился на холодные доски причала. — Не оставляйте меня одного! Я ведь тоже хочу с вами!

И тогда фигура, стоящая на корме подняла руку, и вспыхнул свет, словно с небес спустилась звезда и осияла все вокруг. И Кер увидел высокую стройную девушку с длинными волосами из руки, которой и шел этот свет. Однако дворф не смог различить, кто это был. Свет меж тем угас, и корабль скрылся за сплошной завесой дождя. А Кер все сидел и сидел на причале, и дождь падал крупными каплями ему на бороду и на лицо. И бесстрашный гордый дворф не мог понять, дождь то стекал по его лицу или же то, что люди именуют слезами.

А корабль все плыл и плыл на запад сквозь дождливую ночь пока, наконец, воздух не начал наполнятся дивным благоуханием и летящей над волнами песней восславляющей богиню Элун. И тогда, словно во сне, серая завеса дождя сделалась серебристо-стеклянной, а потом будто раздвинулась, представляя взору чудесный Тельдрассил купавшийся в лучах восходящего солнца.

Эпилог

Гормог упал на землю и потянулся к своей заплечной сумке. Первой мыслью Дала-Хана было отрубить орку руку, чтобы тот не сотворил какое-нибудь заклинание. Однако в следующую минуту дворф увидел, что Гормог достает из сумки книгу в толстом переплете из кожи кроколиска, на которой было ранее написано "Хроники свободных дворфов". Удар меча, нанесенный несколько месяцев назад одним из орков по Дала-Хану в схватке в Бесплодных землях, оставил на книге шрам, полностью уничтожив слово "дворфов". Сквозь подымающуюся пелену тумана Дала-Хан расслышал слова орка произнесенные на общем наречии:

— Вот, возьми это, пожалуйста. — Гормог кашлянул, затем продолжил. — И напиши, пожалуйста, напиши обо мне. Я хочу, что бы ты… Что бы все знали, что я не такой… Что я понял…

С этими словами Гормог улыбнулся и замер навеки. Только сейчас Дала-Хан заметил, что у этого изгнанника Орды начисто спилены клыки.

Паладин похоронил Гормога на этом же холме и долго стоял не в силах вспомнить хотя бы одну из молитв, которую стоило бы произнести над могилой усопшего. Так и не найдя ни единого подходящего слова, Дала-Хан вытащил из-под плаща флягу с чистым гномьим спиртом для протирания линз на приборах и залпом осушил ее, мысленно оставаясь с Гормогом. Затем взял в руки книжку и оглядел ее. Последние несколько страниц были дописаны корявым почерком орка. Дворф захлопнул книгу и бросил последний взгляд на могилу орка.